РЕВОЛЮЦИОННАЯ КОНЦЕПЦИЯ ДЕМОКРАТИИ

С другой стороны, исторические традиции, отсутствие республиканских обычаев, деспотическое колониалистское и автохтонное монархическое прошлое, докапиталистическая в основ­ном или раннекапиталистическая стадия развития, пе­режитки общинного быта или разнообразных, в том чис­ле религиозных, корпораций средневековья, приводящие к слабому развитию индивидуализма, к невыделенное личности из коллектива, к поглощению ее в значитель­ной мере различными общественными структурами.

Все это приводит к тому, что проблема прав личности не стала и не могла стать в данный период централь­ной в африканских политических концепциях. Такое по­ложение характерно для всех направлений новейшей общественной мысли Африки. Они с редким единодуши­ем исходят из того, что права и свободы индивида не являются неограниченными, неотчуждаемыми, прирож­денными, что их не только можно, но и следует урезы­вать или даже упразднять, если того требуют интересы общества. «Демократическая концепция ДПГ, — говорил А. Секу Туре, — заключает в себе в качестве постоянно­го принципа превосходство интересов общества над ин­тересами индивида». Еще более конкретно применительно к правам лич­ности развивал подобную мысль X. Бургиба. «На пути, ведущем к народному благоденствию, к национальному достоинству ничто не должно стеснять, деятельности го­сударства, — говорил он. — Никаким правам, обычно называемым естественными правами личности, не мо­жет быть отдан приоритет, когда на карту поставлена жизнь государства. Я отвергаю старый, традиционный принцип, по которому определенные свободы предшест­вуют государству. Эти свободы должны быть исключе­ны, если они угрожают обществу или ведут к крушению государства».

Разумеется, поскольку политический смысл такой позиции неодинаков у представителей различных на­правлений африканской политической мысли, постольку различно и ее теоретическое обоснование. Для идеологов национал-реформизма в попытке ре­шения проблемы личности, в частности в аспекте демо­кратии, характерно обращение исключительно к нацио­нальным традициям и противопоставление по этому признаку африканской и европейской политической культуры. Наибольшее развитие такой подход получает у идеологов негритюда и «африканского социализма».

«Чтобы вернуться вновь к различию между негро-африканским обществом и европейским коллективист­ским обществом, я скажу, что последнее определяется как объединение индивидов, — говорил Л. Сенгор. — Коллективистское общество, что бы оно ни говорило, ставит ударение на личности. Негро-африканское обще­ство делает больший упор на группу, чем на личность, на солидарность, чем на деятельность и потребности ин­дивида, на общность личностей, чем на их автономию. Это общинное общество. Сказанное не означает, что негро-африканское общество игнорирует личность или что коллективистское общество игнорирует солидар­ность, но коллективистское общество основывает эту солидарность на деятельности индивидов, а общинное — на общей деятельности группы».

Л. Тома дает следующее социологическое объяснение такому пониманию соотношения личности и общества: «Чтобы понять организацию людей в Африке, надо пом­нить, что личность сама по себе является всего лишь случайным бытием, несущественной видимостью, если рассматривать ее вне множества общественных групп, из которых она выводится с необходимостью посред­ством происхождения и культуры. Точка встречи много­численных чуждых сил, которые выражаются различны­ми наименованиями или девизами (перевоплотившийся предок, жизненная сила клана, дух или инстинкт про­должения рода), — человек принадлежит к определен­ному количеству все более и более широких обществ (семья, община, клан, народность или племя, с одной стороны, возрастные классы, религиозные братства — с другой) прежде, чем принадлежать самому себе, он всего лишь момент связи в жизни общества. Вот почему этика в особенности имеет своей целью не укрепление его личной жизни, а, скорее, по выражению Л. Сенгора, „осознание человека среди других людей». К тому же главные моменты того, что называют заботой о себе, ритуалы посвящения, не преследуют иной цели, кроме интеграции личности в разные общественные группы».

Высказывания не только Сенгора, но и ряда других представителей «африканского социализма» свидетель­ствуют о том, что им действительно не чуждо такого рода истолкование проблемы личности и общества, ис­ходящее из абсолютизации общинных традиций.

«Африка, — писал М. Диа, — не знает индивида, аб­страктное исключительное понятие, но она знает лич­ность, персонализированный полюс жизненной силы, включенный в комплекс группы и связанный с другими полюсами этой группы узами диалога».