ского комитета защиты мира. В зале загремели бурные аплодисменты.
Затем началось представление: оно развивалось в быстром темпе — один танец сменял другой; простые, но сделанные с большим изяществом и выдумкой декорации ставились молниеносно; неутомимые балерины, словно стайки птиц, легко выпархивали из-за кулис, исполняли сложнейшие танцы.
Программа была разнообразной и сложной. Артисты разыгрывали древние мифологические сюжеты, выполняя танцы в тысячелетней условной манере, немного напоминающей индийский балет, когда каждый поворот головы, каждый жест, даже каждое движение пальца символизирует состояние души изображаемого героя. И тут же, вмиг, сцена преображалась в деревенскую площадь, на которой кипел праздник,— исполнялись то веселые и задорные, то грустные и даже печальные народные танцы, отображавшие саму жизнь. Здесь же и жонглеры, и музыканты, и певцы. И все это вылилось в единое красочное представление.
— Как вам удалось так быстро создать такую программу?— спросили мы у Юх Пао, который сидел рядом с нами.
— Кампучийцы не могут жить без танцев и песен, как птица не может жить без полета,— ответил он, улыбаясь.— Одной из самых страшных горестей, которые мы пережили под игом Пол Пота, было то, что нас лишили общения с искусством. Да, кстати, знаете ли вы, что когда мы "организовали заочный суд над Пол Потом, который приговорил его к смерти, то председателем трибунала был наш министр культуры? Ну так вот, одной из первостепенных задач, которые мы поставили перед собой, придя к власти, было восстановление театра.
Он помолчал и добавил:
— Вы понимаете, конечно, как это было трудно: ведьбольшинство артистов, поэтов, художников полпотовцы истребили. Выжили немногие — например, бывшая балерина королевского балета Косони. Помните, она встречала нас на аэродроме. Вы увидите ее сегодня на сцене.Она будет танцевать. Пополняли балетную труппу засчет самодеятельности — в народе талантов не счесть!Всего в труппе сейчас 250 человек. Очень трудно было с костюмами, их полпотовцы тоже уничтожили. Наш балет всегда славился пышностью нарядов. Но где теперь,
скажем, достанешь здесь парчу? Помоглн нам лаюсские и вьетнамские друзья...
На сцене танцы непрерывно сменяли друг друга — то наивные, церемонные пантомимы, навеянные тысячелетней стариной, воспроизводящие религиозные мистерии, запечатленные в камне сотен скульптур старинного Анг-ьора, то искрометные, веселые пляски, придуманные народом в часы досуга. Вот бурный танец воинов в честь победы над врагом, и другой — танец юноши и девушки, изображающий объяснение в любви. А это — понятно без объяснений — пляска в честь богатого урожая. И вдруг совершенно необычный в этой древней азиатской стране лихой, озорной испанский танец с кастаньетами и каблучной дробью. Откуда это?
— Понимаете ли, это мои ученики,— шепчет, зардевшись, сидящая у нас за спинами переводчица Уч Хем Тана. — Я учила их тому, что сама узнала в Москве.— Иона