Интернет-книга, читайте с удовольствием!
ПРИНЦИПЫ ГОСУДАРСТВЕННОГО СТРОИТЕЛЬСТВА, ОБЕСПЕЧИВАЮЩИЕ КОНСОЛИДАЦИЮ ВЛАСТИ
символизирующего мужество и самоотречение, неподкупного лидера, с которым народ бесповоротно связал свою судьбу, является высшей гарантией прогресса и т. п.
В некоторых из этих и подобных рассуждений есть доля истины, но их характерной чертой в контексте современной африканской политической мысли является искажение подлинной .роли личности в истории, именно мистицизм, способный настолько оторваться от реальности, что он полностью утрачивает характер динамического фактора.
Как пишет Б. Онуоха, выдающиеся государственные деятели стран Африки — не просто президенты или премьер-министры, «но и освободители народов, творцы и основатели новой Африки, воплощение африканских надежд, радостей и борьбы». За этим несколько преувеличенным признанием заслуг видных борцов за национальное освобождение скрывается любопытный психологический феномен, характерный для народов, возродившихся к политической жизни после длительного периода бесправия, и несомненно выходящий за пределы Африки, Премьер-министр Сингапура Ли Куан Ю писал: «В новых государствах верность народов обращена к личности вождя, а не к государственному органу. В устоявшихся обществах, где государственные органы существуют уже длительное время, они стали объектом лояльности. В Англии, — продолжает свою мысль Ли Куан Ю, — авторитет премьера, объем его власти и отношение к ней подданных остаются неизменными, занимает ли этот пост Черчилль или Эттли. В Индии же верность пандиту Неру в сердцах миллионов индийцев несомненно стояла выше, чем верность индийскому парламенту, Народйой палате или доктору Радхакришнану — конституционному главе государства, чья резиденция находится в бывшем дворце вице-короля». В Африке подобные явления получают еще большее распространение.
Идея персонифицируется, неразрывно связывается с личностью, что, бесспорно, не всегда способствует ясности идеи, но, в представлении африканцев, видимо, придает ей осязаемость, доступность и эффективность. Тот же Б. Онуоха замечает, что «африканцы, скорее, вверяют себя личности, чем идеологии». Такое понимание президентской власти при определенных условиях, и прежде всего при возрастании роли правящей партии, может служить все той же потребности укрепления государства. В то же время ясно, что концепция «объединяющей личности» создает благоприятные предпосылки для преувеличения ее роли, для отождествления государства и партии с личностью национального лидера, для разрыва живительной связи с массами и бюрократического перерождения власти, способного привести к потере революционных завоеваний.
В, политической литературе стран, избравших некапиталистический путь, встречаются высказывания, свидетельствующие о понимании отрицательных последствий концентрации и «персонализации» власти. Интересным примером сочетания критического подхода с пониманием потребностей прогрессивного развития служит следующее высказывание М. Кейта, проливающее дополнительный свет на проблему «персонализации» власти: «Культ личности является зачастую народным движением, которое может стать опасной реальностью, если тот, кто является объектом этого движения, находит удовольствие в нем. Но можно создать противоположное движение, если тот, кто становится объектом культа личности, будет считать себя членом труппы, руководителем, на которого возложена определенная миссия и который должен следить за тем, чтобы не ограничивать эту миссию только собой. Если же руководитель утратит свои качества бойца, то он очень легко может попасть в западню культа личности. Тогда это становится очень опасным, ибо мы всего лишь слабые люди...
Я лично считаю, что я веду борьбу против культа личности, личной власти. Я развиваю дух коллективной ответственности, и если мне приходится нарушать партийные принципы, то это случается потому, что порой я предпочитаю молчать, чтобы не оказывать влияние на принятие некоторых решений».
Серьезной, подчас резкой критике подвергается «культ вождей» на страницах алжирской печати, призывающей не отдавать доверия одному лицу. Лидеры АНДР подчеркивают, что «институционализация личной власти... была оплачена отрицанием динамической роли, присущей массам и революционным борцам, и сопровождалась серией отклонений, которые едва не оказались фатальными для революции».
Рассматривая подобные заявления, можно было бы пожелать, чтобы они полнее реализовались в политической практике. Осуществление этой задачи требует, однако, огромной предварительной работы по политическому воспитанию и организации масс, в ходе которой до масс должны быть донесены подлинно социалистические представления, в частности по проблемам демократии и роли личности в истории. Это, видимо, должно