ПОНЯТИЕ И ОСНОВНЫЕ ФУНКЦИИ ГОСУДАРСТВА

Однако заключать на этом основании, что анархизм не имеет источников в условиях национально-освободи­тельного движения, было бы явно неправильно. Анар­хизм ныне редко выступает в своих классических фор­мах. Он модифицируется, приспосабливается к новым условиям, в нем происходит определенный сдвиг поня­тий: ныне ведущее положение в нем занимает не тезис о немедленном отмирании или уничтожении государства, а идеи максимальной децентрализации, экономической и политической замкнутости и самоудовлетворяемости мел­ких объединений, опоры на собственные силы, аполитич­ности и т. п.

Ярким примером эволюции анархизма на базе нацио­нально-освободительного движения служит гандизм. М. К. Ганди как политический мыслитель бесспорно принадлежит анархизму типа Л. Н. Толстого и Г. Ч. Торо, он сам называл себя анархистом, хотя и особого рода, имея в виду свою непримиримость к насильствен­ным, разрушительным, бунтарским методам радикально­го крыла анархистов. Но в теоретическом отрицании государства Ганди не уступал революционному крылу анархистов. Для него любое государство — это символ насилия, эксплуатации, подавления личности.

И, однако, стоило только вопросу о роли государства в обеспечении свободы и прогресса Индии встать на по­вестку дня, как трезвый политический реализм заставил М. К. Ганди изменить свои взгляды. «Неверно... то, что государство всегда опирается на насилие, — писал он в феврале 1947 г. — Теоретически это возможно, но осу­ществление теории опеки требует такого государства, которое в основном опиралось бы на ненасилие». Последовало приспособление всего анархист­ского арсенала мысли Ганди к его идее широкого регулирующего вмешательства в социально-экономиче­скую жизнь. Гандистская концепция «преимущественно ненасильственного государства» сочетает эту идею с чрезмерной политической и экономической децентрализа­цией, с призывом к массам не интересоваться политикой и посвящать себя целиком аполитичной конструктивной работе, с попыткой воссоздания замкнутых крестьян­ских общин, с мыслью Торо, что наилучшее правитель­ство то, которое меньше всего правит.

Нечто подобное имеет место и в идеологии африкан­ского национально-освободительного движения. «Госу­дарство должно быть физически и морально сильнее любой другой силы в рамках нации», —пи­шет Б. Онуоха. Но в то же время постоянная концен­трация власти, особенно экономической, вызывает у него подлинно анархистский испуг. Отсюда его отрицательное отношение к национализации, его половинчатое, проти­воречивое и нереалистическое решение, согласно кото­рому государственные инвестиции и государственная собственность в области экономики оправданы лишь временно, до тех пор пока почти полностью отсутствует местный частный капитал, а после создания условий для развития мелкого национального капитала государствен­ная собственность должна распродаваться по всей стра­не, в каждом почтовом отделении в виде акций. По мнению Онуохи, это могло бы привести к тому, что «африканский социализм справедливо распределял бы позитивные ценности между гражданами вместо того, чтобы… накапливать их в руках государства».

В основе этого плана лежит типично анархистское представление о государстве как о силе подавления, лишающей индивида от природы присущих ему ценностей, причем речь вовсе: не идет о классовом подавлении, об участии государства в эксплуатации класса классом, наоборот, как уже отмечалось, молодое африканское государство является, по мнению Онуохи, неклассовым. Анархистские мотивы в книге нигерийского священника нашли, таким образом, двоякое выражение. Он не чужд представления о государстве как о враждебной индивиду силе подавления, и» при этом (что и является квалифицирующим признаком анархизма) вне всякой связи с классами, а из этого вытекает стремление как-то ограничить социально-экономическую деятельность государства.                               

Представители национал-реформизма более последо­вательно проводят идею о надклассовом характере госу­дарства. «Мы живем в таком время, — писал известный представитель «арабского социализма» Халид Мохамед Халид,—когда у правительств нет иной миссии или долга, кроме осуществления всеобщего социального бла­гополучия и устранения всех препятствий на пути к этой священной цели». В том же духе И. Мазхар заявляет, что «законы издаются в интересах всех и для их защиты». По